За свою долгую жизнь, а мне в этом году исполнится 81 год, ни разу не обращался в газету. Но несколько дней назад увидел по телевидению расстрелянный украинскими боевиками троллейбус, и не могу молчать.
А вспомнился мне 1941-ый. В то время жила на колышлейской земле небольшая деревенька Куршевка. Жила, как жили все деревни тех лет, - просто, небогато, не больно сытно, но дружно и уважительно по отношению людей друг к другу. Когда началась война, мужчины посильнее да помоложе ушли на фронт. А к нам в деревню по осени приехали две эвакуированные семьи. В одной были женщина и двое мальчишек моложе меня (а я в ту пору пошел в первый класс), во второй - старушка с больной внучкой лет 10.
Когда мама стала расспрашивать их, кто они да откуда, старушка ответила: "Та мы с - пид Полтавы". Так мы, деревенские ребятишки, их и прозвали "с - пид Полтавы", хоть и не очень понимали значение этих слов, как не имели понятия и о том, где она, эта Полтава. Но когда вечерами беженцы рассказывали о том, что они пережили, и большим, и маленьким становилось страшно.
Эти люди с непривычным для нас певучим говором как-то быстро стали у нас своими: баба Ганя приглядывала за ребятишками поменьше - и своими, и чужими, потому что те, кто постарше, уже работали: помогали на ферме, на зерновом току, воду на лошади подвозили, бахчу пропалывали. А несколько парнишек лет по 15-16 вместо отцов на тракторы сели. Одна из семей жила в нашем доме. Мы - то с матерью одни были, отец еще на финской погиб. Помню, мама печет хлеб, в котором и молотый горох, и мука, и вымытые, а потом высушенные и истолченные картофельные очистки, а мы сидим на печке и не можем дождаться, когда она отрежет нам по горбушке и нальет по кружке молока. Корову мы держали и берегли ее, она одна была на три дома, надои делили поровну.
И еще много сажали картошки - на сколько хватало семян, сотки не считали. А если семян оставалось немного, мама, когда картошку варила, обрезала один конец картофелины с "глазками" - вот тебе и посадочный материал. И ведь вырастала картошка! И за столом делили ее всем поровну, что родным детям, что "хохлятам", как их называли в деревне. Каждая картофелина разрезалась пополам, каждая лепешка разламывалась на одинаковые куски. Жили одной семьей.
А когда наша Армия освободила Украину от фашистов и мы провожали беженцев, все плакали, а они кланялись до земли и обещали никогда не забыть нашей доброты и жить по "правде". И сколько их было, таких обездоленных семей, которых война выжила из насиженных гнезд и которые нашли тепло, приют и кусок хлеба на русской земле! Только в нашем районе беженцев принимали в нескольких селах.
И вот теперь страшно смотреть, что творится в Украине, сколько льется слез, гибнет людей, все разрушено - где жить, работать, что есть? А те, кто все это вытворяет, на весь мир кричат, что это русские хотят оккупировать Украину, что русские "диверсанты" расстреливают автобусы с детьми и взрывают троллейбусные остановки. А ведь эти русские своей кровью смыли фашистов с украинской земли в Великую Отечественную. Уверен, что все это затеяли те, кто ни разу не пробовал хлеба с картофельными очистками, кто не делился с голодными последней картофелиной. Очень хочу верить, что среди современных украинских военных преступников нет внуков тех "хохлят", которых мы спасали от голода и которые обещали "жить по правде".
Иван Герасимов.
