29 октября 1955 года. Московское время 1 час 31 минута. Немногочисленные поздние прохожие видят вспышку
и слышат хлопок взрыва где-то на внутреннем рейде Севастопольской бухты. В начиненном минами и снарядами послевоенном Севастополе все время что-то взрывается.
Мощный взрыв потряс линейный корабль «Новороссийск», стоящий на бочке, на линкоровской стоянке №3 – напротив Морского госпиталя. Потекли последние минуты жизни громадного корабля и многих моряков его команды.
Погибнуть здесь, в бухте? Да вы что! Корабли кругом, до берега метров сто, ну, может, чуть больше. Весь флот рядом!
Забортный взрыв «прошил» снизу вверх весь корабль: и днище корабля, и все палубы - разрушил носовые помещения, среди которых были и матросские кубрики. Площадь подводной пробоины превышала 150 кв. метров. Конечно, все это определят уже потом. А пока – есть убитые и раненые, носовые помещения корабля затапливаются, появился дифферент на нос, крен на правый борт. Масштабы бедствия еще никто не представляет, но борьба за жизнь корабля началась. За живучесть, говорят на флоте. Как? Да в принципе-то все очень просто. Откачивай затопленные помещения, не давай затапливать сухие, выдерживай устойчивость. Но это ведь в принципе. А пока что откачать воду из носовых помещений возможности нет, и новые сотни тонн воды разбегаются по кораблю. Крен и дифферент усиливаются. Сколько времени осталось до момента такого крена, при котором корабль опрокинется? Что делать сейчас, как спасти корабль и людей?
Еще не катастрофа, еще только бедствие - тяжело ранен корабль, погибли люди, есть раненые. Но такова их флотская жизнь и их морская служба. Команда на боевых постах, вспомогательные дизели запустили, в сеть подали напряжение. Люди борются за живучесть, есть силы, средства, возможности, есть какое-то время. Катастрофа неминуема в том случае, если бездействовать или действовать неверно. А как верно? Кто скажет, как верно? Командир скажет, как верно, это его право и тяжелейшая обязанность.
Командир корабля, капитан 1 ранга Кухта, был в отпуске. За него остался старпом, капитан 2 ранга Хуршудов. 28 октября линкор кратковременно выходил под командованием Хуршудова в море. Провели артиллерийские стрельбы. Вернулись к вечеру. Встали на «бочку». Бочка – это поплавок такой, цилиндрический, хорошо заякоренный. Вот к этой бочке и «привязывают» корабль. «Новороссийск» ошвартовался носом к одной бочке, кормой к другой, и, кроме того, был отдан левый якорь. Капитан 2 ранга Хуршудов в ту ночь сошел на берег. За него остался помощник, капитан 2 ранга Сербулов. (У них там, на «Новороссийске», целый интернационал был. Кухта – украинец, Хуршудов – армянин, Сербулов – молдаванин). Зосима Григорьевич Сербулов 1905 года рождения из краснофлотцев, без военного образования. Помощник командира – это что-то наподобие зама по хозяйственной, боцманской части.
Не было на борту и штатного командира электромеханической боевой части (БЧ-5), самого главного инженера корабля. Но сразу оговорюсь, возглавлявшие борьбу за живучесть и.о. командира БЧ-5, командир электротехнического дивизиона капитан 3 ранга Матусевич, командир дивизиона живучести капитан-лейтенант Городецкий, пришедший к ним на помощь начальник технического управления Черноморского флота капитан 1 ранга Иванов сделали все, что смогли. Их усилиями линкор жил. И они жили, пока жил «Новороссийск». Это инженеры, офицеры «низов». Командовали бы такие офицеры в эту ночь на верхней палубе…
Наверху дела обстояли так. На верхней палубе стояли, не заходя в рубку, командующий флотом вице-адмирал Пархоменко со свитой в 7 адмиралов, 28 старших офицеров, 40 младших офицеров – без малого сотня! Вот там, в «низах», начальник «техупра» флота (по штатной должности контр-адмирал), работал вместе с офицерами корабля. Здесь же командующий флотом блокировал управление кораблем. Он на борту, он взял управление на себя. Сам Пархоменко считает, что он решает только самые главные вопросы. Ну и разберись тут, к кому с каким вопросом обращаться. Одних адмиралов…. А на ГКП (главный командный пункт) – никого. Все доклады, вся информация туда идет, а кому? Хуршудов прибудет на корабль только через два с половиной часа – пешком по городу шел.
На верхней палубе находилось порядка 800 человек личного состава, которые не участвовали в борьбе за живучесть. Командующему флотом предложили их эвакуировать. Пархоменко отказал. Люди так и остались стоять, ничего не делая, до того страшного момента, когда линкор опрокинулся.
Вариант спасения корабля был один – посадить корабль на мель. Один шанс на спасение корабля, один-единственный, но он был. До берега – чуть больше 100 метров. До глубин, когда киль коснется грунта и корабль будет спасен, – десятки метров. В 2 часа была начата буксировка линкора к берегу, на мель. Это было решение начальника оперативного управления штаба флота капитана 1 ранга Овчарова. А командующий флотом вице-адмирал Пархоменко буксировку отменил. Фактически сказал – стоять, ничего не делать. И в этом его самая большая вина. Если бы он предыдущее распоряжение отменил и приказал делать что-то другое, пусть даже неверное, то это одно. Ошибиться может любой. Бездействовать нельзя. Вот и с людьми, построенными на юте. Без малого тысяче человек приказано бездействовать. Ну а потом, потом все равно стали буксировать корабль к берегу. В 2 часа 20 минут.
В 2 часа 37 минут линкор развернули кормой к берегу. Продолжает самоотверженно выполнять свой долг боевая часть – пять Матусевича – Корецкого - Иванова, выравнивая крен, откачивая воду, перекачивая с борта на борт топливо. Но до роковой отметки 4 часа 14 минут остался один час тридцать семь минут. Линкор смогли продвинуть к берегу всего на 10 метров. Держал левый якорь – нос под водой – ни поднять якорь, ни цепь расклепать якорную. … А 10 метров - это просто выбрали «слабину» якорной цепи. Был бы буксир помощнее, может, и удалось бы «силой» протащить якорь по дну или якорную цепь разорвать…
В 4 часа 14 минут линкор, качнувшись направо, стремительно наклонился на левый борт так, что концы мачт уперлись в дно, и ушел под воду. Люди, стоявшие на верхней палубе, «посыпались» в воду. Над водой виднелась лишь часть днища. С этого момента и до 22 часов удалось спасти с затонувшего корабля 7 человек. В 22 часа 29 октября линкор погрузился в воду полностью.
Потом была комиссия. Разобрались. Сделали выводы. Линкор, оказывается погиб из-за взрыва немецкой донной мины. Виновники: командующий флотом вице-адмирал Пархоменко, командир эскадры контр-адмирал Никольский, врио командира линкора капитан 2 ранга Хуршудов. Некоторых, которых виновными не признали, все равно наказали. Положено так. Вот и командир линкора, капитан 1 ранга Кухта, был разжалован до 2 ранга и уволен в запас.
Что касается причины взрыва, то сомневающихся в официальной версии и тогда, и сейчас большинство. Больше всего голосов было подано за диверсию, которую осуществили либо итальянские, либо английские боевые пловцы. Почему? Наверное, просто потому, что профессиональные боевые пловцы и были в то время только в Италии и Англии.
Вот и все. Траур по погибшему 621 моряку «Новороссийска» и 38 пришедшим им на помощь морякам крейсеров «Михаил Кутузов», «Молотов», «Дзержинский» никто не объявлял. Но… Это были черные дни Севастополя…
Это не первое и, наверное, не последнее расследование, которое вызывает недоуменные вопросы. Вот я, например, не только не знаю, но и даже представить себе не могу, что за взрывное устройство здесь «случайно» сработало? Устройство, которое сначала «проламывает» громадную дыру в днище корабля, а потом фокусирует распространение взрывной волны строго в одном направлении, «просверлив» в корпусе линкора сквозной конусообразный колодец с выходом на верхнюю палубу? Вопросы без ответов…
Валерий Варламов.
